Уолтер Б. Овцы в волчьих шкурах
Толчок к запрету проституции инициирует некая «третья сторона», не участвующая в таких сделках напрямую.
Ее аргументы варьируются от группы к группе, от местности к местности, и от года к году.
Общее у них только то, что все это внешние стороны.
Они никоим образом не участвуют и не имеют никакого веса в этом Деле, поэтому их следует игнорировать. Позволять им принимать решения по вопросу проституции столь же абсурдно, как разрешать третьему участнику принимать решения по поводу торговли между молочником и пирожником.
Почему же тогда к двум этим ситуациям относятся по-разному?
Представьте себе лигу под названием «достойные едоки», созданную для выдвижения доктрины: есть пирог и запивать его молоком — это зло.
Даже если доказать, что лига против пирога с молоком и лига против проституции обладают одинаковыми интеллектуальными достоинствами (т.е. никакими), то реакция на них все равно будет различаться.
Попытка запретить пироги и молоко лишь вызовет смех, а отношение к попытке запретить проституцию будет гораздо более терпимым.
Существует какой-то фактор, действие которого твердо противостоит интеллектуальному проникновению в проблему проституции.
Почему она не легализована?
Аргументы против легализации не обладают никакими достоинствами, однако интеллектуальное сообщество так и не показало их ложность.
Разница между сексуальной торговлей, которая имеет место при проституции, и прочей торговлей, как в случае молока и пирогов, очевидно, связана со стыдом, который мы испытываем (или нас заставляют испытывать) при необходимости «покупать секс». Человек будет «не настоящим мужчиной», хотя его и никоим образом нельзя спутать с красивой женщиной, если он платит за секс.
Эту мысль иллюстрирует следующая хорошо известная шутка.
Симпатичный мужчина спрашивает привлекательную и «честную» женщину, пойдет ли она с ним в постель за 100 тысяч долларов.
Предложение приводит ее в смятение. Поразмыслив, она решает, что хоть проституция и зло, она может потратить деньги на благотворительность и добрые дела.
Мужчина кажется очаровательным, совсем не опасным.
Она застенчиво отвечает:
«Да».
Тогда мужчина спрашивает:
«А за 20 долларов?»
Она в ярости отвечает:
«Да как вы смеете, кто я такая, по-вашему!» — и дает ему пощечину.
«Ну, кто вы такая, мы уже выяснили, теперь вопрос в цене», — отвечает он.
То, насколько характерный удар наносит женщине его ответ, лишь в малой степени измеряет степень презрения, выливаемого на людей, занимающихся этим.
