Уолтер Б. Овцы в волчьих шкурах

 

Толчок к запрету проституции инициирует некая «третья сторона», не участвующая в таких сделках напрямую.

Ее аргументы варьируются от группы к группе, от местности к местности, и от года к году.

Общее у них только то, что все это внешние стороны.

Они никоим образом не участвуют и не имеют никакого веса в этом Деле, поэтому их следует игнорировать. Позволять им принимать решения по вопросу проституции столь же абсурдно, как разрешать третьему участнику принимать решения по поводу торговли между молочником и пирожником.

Почему же тогда к двум этим ситуациям относятся по-разному?

Представьте себе лигу под названием «достойные едоки», созданную для выдвижения доктрины: есть пирог и запивать его молоком — это зло.

Даже если доказать, что лига против пирога с молоком и лига против проституции обладают одинаковыми интеллектуальными достоинствами (т.е. никакими), то реакция на них все равно будет различаться.

Попытка запретить пироги и молоко лишь вызовет смех, а отношение к попытке запретить проституцию будет гораздо более терпимым.

Существует какой-то фактор, действие которого твердо противостоит интеллектуальному проникновению в проблему проституции.

Почему она не легализована?

Аргументы против легализации не обладают никакими достоинствами, однако интеллектуальное сообщество так и не показало их ложность.

Разница между сексуальной торговлей, которая имеет место при проституции, и прочей торговлей, как в случае молока и пирогов, очевидно, связана со стыдом, который мы испытываем (или нас заставляют испытывать) при необходимости «покупать секс». Человек будет «не настоящим мужчиной», хотя его и никоим образом нельзя спутать с красивой женщиной, если он платит за секс.

Эту мысль иллюстрирует следующая хорошо известная шутка.

Симпатичный мужчина спрашивает привлекательную и «честную» женщину, пойдет ли она с ним в постель за 100 тысяч долларов.

Предложение приводит ее в смятение. Поразмыслив, она решает, что хоть проституция и зло, она может потратить деньги на благотворительность и добрые дела.

Мужчина кажется очаровательным, совсем не опасным.

Она застенчиво отвечает:

• «Да».

Тогда мужчина спрашивает:

• «А за 20 долларов?»

Она в ярости отвечает:

• «Да как вы смеете, кто я такая, по-вашему!» — и дает ему пощечину.

• «Ну, кто вы такая, мы уже выяснили, теперь вопрос в цене», — отвечает он.

То, насколько характерный удар наносит женщине его ответ, лишь в малой степени измеряет степень презрения, выливаемого на людей, занимающихся этим.